Перипетия и мотивации
Драматическая перипетия лучше всего выполняет задачу драмы: как достичь максимального эмоционального контакта со зрителями.
Драматическая перипетия - инструмент тактического ежеминутного воздействия. Это важно, потому что вам надо продержаться полтора часа. Плохо ваше дело, если все основные эмоциональные удары вы наносите перед финалом. Зритель может и не дождаться.
Силу драматической перипетии хорошо понимают профессиональные рассказчики, которым необходим немедленный эмоциональный отклик аудитории. Вот типичная схема воскресной телевизионной проповеди:
"Я жил в ничтожестве. Мою душу терзали низкие помыслы, мои дни проходили в грехе. Я не жил, а пресмыкался. Моя душа страдала во мраке безверия. И вдруг! В мою душу проник голос! Он позвал меня, и я откликнулся! И моя душа вознеслась в небеса. Я откинул греховные помыслы и вознесся к благодати. И я возношусь все выше и выше к облакам, к солнцу. Ангелы поют в моей душе! Аллилуйя!"
Заметьте, изменилась только мотивация. Вначале "я" двигался к го-
92
рю и безнадежности, как произошло "вдруг", и "я" возношусь к надежде и счастью.
Жесткая схема драматической перипетии вовлекает вас в драматический рассказ о чудесном превращении духа.
А вот другой успешный рассказчик. Он увлекает миллионы простаков прагматическими советами, как преуспеть в делах, разбогатеть и светиться счастьем.
Это Дейл Карнеги с его рецептами успехов. Все его увлекательные истории скроены по одному шаблону. И это хороший шаблон, он никогда не надоедает. Он называется - драматическая перипетия. Истории примерно такие:
"В молодости я был самым несчастным молодым человеком. Я не любил свою работу. Она унижала меня. Я был презираемым неудачником. Кроме того, мое лицо покрывали угри, прыщи и фурункулы. В жалкой гостинице, где я снял номер на чердаке, под койкой с продырявленным матрасом пищали крысы. С потолка падали клопы, по стенам бегали тараканы. Я был грязным и вонючим, с моих волос сыпалась перхоть, а изо рта дурно пахло.
Естественно, что я был одинок. Мои дни состояли из унижений, а ночи из кошмаров. Я был готов покончить с собой. И вдруг я сказал себе: "Стой! У тебя есть любимое занятие! Обратись к нему! Оно приведет тебя к успеху!"
Я бросил постылую работу коммивояжера грузовиков
93
и пошел работать учителем в вечернюю школу. Я принял решение, и оно изменило всю мою жизнь. Я стал стройным и красивым. Мои волосы завились в кудри. Восхищенные дети гроздьями висели на мне. Девушки приветливо улыбались и отбивали меня друг у друга на танцах".
Мы слушаем эту историю. Наши глаза автоматически увлажняются, и никто не задает простого вопроса: "А где ты, дурень, был раньше? Почему с такой хорошей профессией ты жил среди крыс и тараканов? Почему, только дойдя до крайности, ты изменился?"
Почему? Потому что законы драмы требуют, чтобы сталкивались крайности. Если они сталкиваются, возникает чудо — мы вовлекаемся в рассказ — чужие проблемы становятся нашими. А если повествовательно описывать, как на самом деле учитель добивается успеха, — мухи сдохнут от тоски, а зрители уснут.
Любая история, рассказанная с помощью драматической перипетии, обладает гораздо большей убедительностью.
Почему? Потому что мы хотим, чтобы так было у нас и всех тех, кому мы сопереживаем. Драматическая перипетия — инструмент сопереживания.
Есть мнение, что наибольшей убедительностью пользуются истории из реальной жизни. Вот если все будет как в жизни, тогда история сработает. Вредное и глупое заблуждение. Непонятно только, почему каждый человек не напишет по десятку прекрасных сценариев. Ведь жизнь каждого содержит сотни увлекательных и правдивых историй.
Профессиональные рассказчики используют жизнь, как шашлычники мясо. Они нанизывают куски жизни на шампуры и выкладывают из шампуров зигзаги перипетий. Если эта схема выложена правильно, ''правдивая история" сработает.
94
Как-то я прочитал выдающийся по наглости рассказ "из жизни". Американец уверял, что он находился в русской каторжной тюрьме.
Он описывал свои муки, унижения, пытки. И то, как, доведенный до отчаяния, он начал рыть ночами из камеры подземный ход.
Наконец он его вырыл. Как вы думаете, куда вывел этот подземный ход?
Прямо в центр кабинета Иосифа Сталина.
В этот момент я задохнулся от злости, а простодушный сочинитель этого беспримерного по наглости бреда пишет: "Это подлинная история из жизни".
Я думаю: почему этот лжец уверен в своей безнаказанности? Потому что он врет профессионально. Он знает: пока история держится в рамках чередования драматических перипетий, ему обеспечено внимание и Доверие. Надо только, чтобы перипетии были эмоциональны, действенны и содержали яркие визуальные образы.
Драма не интеллектуальное искусство. Это искусство вызывать и развивать в зрителе эмоции.
Зрители приходят к вам холодные, как собачий нос, и равнодушные, как нож правосудия. Они садятся рядами в темном помещении. За полт'ора часа вы должны довести их всех до волнения и счастливых слез катарсиса. Как минимум они должны забыть обо всем, кроме того, что вы показываете.
95
Почему они, вы думаете, будут волноваться, смеяться и плакать? Потому что вы подарите им чудо общения с искусством с большого-большого "И"? Не стройте иллюзий. Вы победили потому, что, помимо высоких намерений и таланта, умело манипулировали стереотипами зрительского восприятия. И сознательно шли к цели. Один из элементов этого умения — цепь драматических перипетий — базовая структура эмоционального рассказа. Она ни в чем не противоречит тончайшим намерениям художника.
